Прошло одиннадцать месяцев войны и еще один день. Альфред Кох
Прошло одиннадцать месяцев войны и еще один день. То есть пройдет последний двенадцатый месяц и войне будет год. Я ни в каком страшном сне не мог себе представить, что она затянется так надолго. А вот поди ж ты…
И теперь я уже спокойно смотрю на то, что она будет идти еще какое-то количество месяцев. Лет? Нет, все же я пока не готов с этими смириться. Моего воображения не хватает, чтобы представить себе такой идиотизм. Впрочем, от Путина я теперь готов ждать чего угодно. И я уже ничему не удивлюсь. Бросит он атомную бомбу? Может и бросит. Почем я знаю, что у него в голове? Я для себя решил относится к этой возможности максимально безразлично.
Вот смотрите: вы, допустим, бизнесмен и управляете инвестиционным фондом. И вам нужно решить: какие акции покупать, какие — продавать, в какие отрасли инвестировать, из каких уходить, с какими клиентами работать, у каких банков брать кредиты и т.д. И вы каждый день принимаете какие-то решения и планируете какую-то стратегию. Работаете, берете риски, фиксируете прибыль или убыток. То есть живете обычной жизнью бизнесмена. Для того, чтобы выработать оптимальную стратегию, вы анализируете политическую ситуацию, тренды в научно-техническом прогрессе, следите за модой и последними веяниями в общественной жизни. Изучаете опыт конкурентов, внедряете новые технологии. И вот, помимо прочего, вам приносят информацию, что есть отличная от нуля вероятность, что в Землю врежется метеорит и на этом история человеческой цивилизации закончится, а возможно, умрет вообще все живое на планете. Как учесть эту информацию в вашей работе? Какое влияние она окажет на вашу стратегию? Как вы должны эту стратегию откорректировать в связи с поступившей информацией? Правильно: никак.
Смотрите, как интересно: нельзя ведь сказать, что эта информация несущественна, верно? Разумеется, существенна. Да еще как. Поважнее любой другой. Тогда почему бы ее не учесть в своих планах? А невозможно. Ее невозможно учесть. Ею невозможно оперировать в целях планирования. Она замкнута сама в себя. Потому, что если ее учесть, то она убивает все остальное. Твой дальнейший сценарий становится абсолютно вырожденным: нужно все бросить и оставшиеся дни пить-гулять, прощаться-молиться. Пустить все по ветру и плюнуть на все свои планы и обязательства. Завтра просто не настанет. И нечего о нем беспокоится.
Но если выбрать эту стратегию, а метеорит не упадет? Тогда ты свалял самого большого дурака в своей жизни. Ты все поставил на эту карту, а она оказалась бита. И ты в полном стратегическом проигрыше. Это как в знаменитом доказательстве Паскаля о том, что выгоднее считать что Бог есть, чем что его нет. Что ты проигрываешь, если ты действуешь как если бы метеорит не упал, а он упадет? Ты всего лишь не выпьешь лишней пары бутылок водки и не пошлешь на хер того, кого ты всю жизнь мечтал послать. Не потрахаешься лишний раз и не покуришь травки. Невелика потеря. Но если ты сдашься и уйдешь в запой, распустишь по ветру весь свой бизнес и останешься в одних кальсонах, а метеорит не упадет — то ты полный мудак. И выбраться из этой ямы тебе уже вряд ли удасться. Но риск падения метеорита нельзя учесть частично. Его нельзя сделать частью позитивной стратегии. Ты либо его учитываешь, и тогда все остальное не имеет значения. Либо его полностью игнорируешь и разрабатывать стратегию без учета этого риска.
Также и люди планируют свою жизнь без учета того, что они умрут. Особенно, в воландовском смысле: внезапно. Потому, что если это учитывать, то все остальное — не имеет значения. И надо только и делать, что готовиться к смерти. И лишь уже к старости, когда люди чувствуют ее дыхание, они начинают заботиться о завещании и гробовых деньгах. Но (внимание!) она к тому времени совершенно перестают планировать свою жизнь вообще. Потому, что учет фактора смерти вытесняет все другие. Планирование вырождается.
Так и с путинской ядерной бомбардировкой: ее невозможно учитывать при планировании. Потому, что все планирование имеет смысл только в предположении, что ее не будет. И как только Путин поймет, что мы никак не учитываем риск его ядерного удара, живем как ни в чем не бывало и планируем нашу победу над ним, то он увидит, что ядерное оружие перестало быть фактором устрашения и шантажа. И это лишь снизит риск его применения.
Поэтому я предпочитаю действовать по старому принципу (Лера Новодворская его очень любила): делай что должно, и будь что будет. На эту же тему есть известное выражение немецкого богослова Карла Фридриха Этингера, которое теперь широко известно как “Молитва о спокойствии”: “Gott, gib mir die Gelassenheit, Dinge hinzunehmen, die ich nicht ändern kann, den Mut, Dinge zu ändern, die ich ändern kann, und die Weisheit, das eine vom anderen zu unterscheiden.” (Господи! Дай мне хладнокровие принять то, что я не могу изменить, и дай мне мужество изменить то, что я могу. И мудрость отличить одно от другого.) Вот исходя из таких соображений мне неинтересно рассуждать на тему бросит ли Путин бомбу или нет. Я этот риск не учитываю никак. Потому, что его невозможно учесть. И к тому же — бессмысленно. А бессмысленные поступки совершает только сумасшедший. Вот, например, Путин.
А на фронте пока все примерно как вчера. Бахмут, Угледар и все остальные горячие точки никуда не делись, горят… Люди гибнут, разрушаются плоды их рук, проходят дни и недели в бессмысленном убийстве… Что тут можно сказать? Кроме давно затертых слов — ничего. Только горестно развести руками… Я тут послушал российских пропагандистов и понял, что они никак не могут себе представить, что они проиграли. Все так хорошо шло последние 10-15 лет. Они думали, что поставили на правильную лошадку, что все остальные — просто неудачники. Бабки, виллы, почет и уважение властей, зависть — все было у них. А все эти навальные, яшины, немцовы, политковские и прочие литвиненки — просто сделали неправильный выбор. Они ошиблись.
И вдруг выясняется, что их выбор — неправильный. И что впереди — страшная расплата. Не просто потеря денежной работы, не просто отставка и забвение, а тюрьма, позор, а может быть и … казнь… Казнь? Как это? Меня? Казнить? Как? Через повешение? Как в Нюрнберге? Как так можно? Меня, которого так все любили? Это же я все просто так, понарошку, это же игра такая… Вы сделали ставку, я сделал ставку… Ну, хотите — я извинюсь? Вот смотрите — я стою на коленях, плачу… Что вам еще от меня надо? Простите меня, я больше не буду… Слово, батенька не воробей. Ты призывал убивать людей? Призывал. Призывал бомбить города? Призывал. Требовал бросить атомную бомбу? Требовал. Скольким людям ты своей агитацией свихнул мозги набекрень? Миллионам. Сколькие из-за тебя стали убийцами? Многие. А скольких они убили? Тысячи… Так ответь. Ты так грозно и мужественно смотрелся в телевизоре. Эти насупленные брови, этот мощный баритон… ну что ты сопли распустил? Ой, да ты описался… Все, все. Порезвился — и будя. Давайте, тут уже, заканчивайте с этим мешком дерьма.
Вот почему они так истошно все вопят и требуют бомбы: им страшно умирать одним. Но мы им не составим компанию. Они раньше нас сторонились, пусть все так и останется. Они же собирались в рай? Мы им его не можем гарантировать. Но можем им помочь оказаться на Божьем суде. А там пусть кто поглавнее нас решает куда им. Уверен: там не ошибутся дверью. А про Leopard’ы и Abrams’ы к дню рождения Зеленского я ничего писать не буду. Я про них уже достаточно сказал. Даже вот еще вчера подробно разбирался с этими поставками. Но от себя могу сказать: с днем рождения, Владимир Александрович! Вы уже вошли в историю как выдающийся человек. И хочу Вам пожелать, чтобы Вы так и остались в памяти людей таким же мужественным и честным. И чтобы Вы привели свой народ к победе над врагом. И чтобы этот путь не длился сорок лет, как в случае с вашими соплеменниками. И чтобы Вас не погубили медные трубы.
А то, что они на Вас обрушатся — в этом я нисколько не сомневаюсь. Ваши самые главные испытания еще впереди. После победы Вас ждет такая всемирная слава, какая не снилась никакому Гагарину. А то, что победа неизбежна — в этом нет никаких сомнений. Потому, что наше дело — правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. Слава Украине!
