"Слово пацана" — это оксюморон. Владислав Божедай

"Слово пацана" — это оксюморон.

Нет никакого "слова пацана". Это понятие — разводка из культуры "кидалова". Бояться того, что фильм может побудить к подобному поведению, мне кажется, не стоит. За 35 лет с момента показываемых событий мир и общество сильно изменились, изменилась демографическая ситуация.

1. Сейчас нет такого большого количества молодежи.

2. Если молодежь хочет выпустить агрессию, сейчас для этого есть все хорошо оплачиваемые условия в местах боевых действий, надо только подождать еще года 3-4.

3. Насилие канализируется в интернете с помощью видеоигр, стримов, соцсетей и т. д. Это общемировой феномен снижения подростковой преступности.

4. Сейчас общество, в том числе и подростковое, в гораздо большей степени атомизировано. Все сидят по своим квартирам в своем интернете, никому ни до кого нет дела.

5. В эпоху тотальной слежки, наличия видеокамер, сотовых телефонов, которые являются метками присутствия человека, расследование хулиганских действий происходит гораздо проще, анонимности нет, весь круг общения быстро выявляется.

6. Разгулу казанских бандитов способствовала деградация советской милиции. Сейчас же полиция "на коне" с совершенно новыми правовыми, техническими и силовыми возможностями, так что опасаться насилия теперь приходится совсем с другой стороны.

"Слово пацана" — это очень талантливое кино, хорошо снятое, с крепким сюжетом. Мне кажется, что интересен не столько сам фильм, сколько нездоровый интерес вокруг него. Людей в здоровом обществе интересуют несколько иные темы. Одни боятся повторения, другие считают, что фильм может вызвать создание новых молодежных банд, третьи ностальгируют по боевой молодости, четвертые втайне завидуют свободному поведению казанских Робин Гудов. Зрители поглощены черт знает чем, каким-то застойным советским нафталином, интересным, может быть, только историкам и социологам. Люди спасаются в этом кино от ужасного настоящего, созерцая ужасное, серое прошлое. Мало кто живет будущим, его новыми возможностями, искусственным интеллектом, робототехникой, космосом. Вот это по-настоящему грустно.

Владислав Божедай

PS:

Про бандитов и людей.

Простому обывателю очень хочется вести себя смело и разнузданно, но он задавлен системой, боится государства во всех его проявлениях. Именно поэтому у обывателя наблюдается такая тяга к нарушающим закон, живущим по своим правилам, лихих 90-х.

Такое восхищение "бандитскими" образами может также быть связано с концепцией эскапизма, страусиной позицией – желанием убежать от суровой реальности повседневной жизни. В культуре 90-х, особенно в постсоветском пространстве, бандитские фигуры часто романтизировались и представлялись как люди, бросающие вызов несправедливости и угнетению, что могло вызвать симпатию и восхищение среди населения, особенно в условиях социальных и экономических потрясений того времени.

Таким образом, эта тяга к бандитским образам — попытка компенсировать чувство бессилия и ограниченности, которое испытывает обыватель, сталкиваясь с жесткими социальными нормами и государственной системой. Она также может быть проявлением задавленного стремления к свободе, силе и независимости, которые символизируют эти фигуры.

В контексте «культуры чести», образ бандита может быть интерпретирован не просто как символ антисоциального поведения или преступности, но как выражение стремления к автономии, уважению и личной силе в условиях социального беспорядка и неопределенности. Отсюда такая симпатия к «Острым козырькам» , «Бригаде» , «Слову пацана».

Насаждаемая государством гопкультура чести, и порождает интерес к «честным» гопникам.