Яхимович (Юхимович) Семен (Сеня Бык) Давидович

Сеня "Бык" - один из самых авторитетных людей в Киеве в девяностых - двухтысячных годах. Офис - недалёко от парка Фрунзе. Контроль над киевским жд вокзалом

В советское время - лидер подольских мясников

Жена - Лариса

Дочка

Дело Могилевича: черный Адам и бойня в Киеве

Дело Могилевича: черный Адам и бойня в Киеве

4 февраля 2014, 13:00

Александр Корчинский

Состав легендарной аферы: "Кидок" мясника, выкуп за арестованного "Пулю" и подаренный вокзал

Об известном бизнесмене и не менее знаменитом в серьезных криминальных кругах авторитете Семене Могилевиче написано немало. В печати называли десятки его прозвищ — от СэМа и Дона до просто "Сева". Он был не раз судим, разыскивался ФБР, арестовывался и снова выходил на волю, в последний раз это было не так давно в России. Его, гражданина РФ и Израиля, но выходца из нашей страны, постоянно связывают — объективно или нет — с интересами в Украине. В свое время даже были обвинения из ГПУ в адрес руководства СБУ (возглавляемой тогда Александром Турчиновым и его заместителем Андреем Кожемякиным) в том, что, дескать, в спецслужбе были умышленно уничтожены собранные на Могилевича материалы. Но доказано это не было.

Винокуров

Хряпа

Однако так везло Севе Могилевичу не всегда. Свои две судимости он "заработал" именно в Украине. Что касается первой судимости, когда он "сел" в 1973 году, сам Могилевич позже рассказывал СМИ, что, дескать, просто купил золотую монетку, дабы сделать девушке медальон, а его "загребли" за нарушение правил валютных операций. Второй срок он получил за мошенничество. Арестовывал его и передавал дело в суд ­Сергей Винокуров, тогда следователь, а позже известный в стране юрист, бывший первый заместитель Генпрокурора и судья Конституционного суда. Ныне Сергей Маркиянович — член Высшего Совета юстиции, работает в ВСЮ на постоянной основе. Специально для "Сегодня" он подробно рассказал о той афере.

— В 1977 году я был старшим следователем прокуратуры Киева и отвечал за расследование умышленных убийств, — вспоминает Винокуров. — В милиции Киева руководил подобным подразделением легендарный сыщик Борис Иванович Хряпа (до последних дней работал в угрозыске столицы, умер несколько лет назад. — Авт.). И вот однажды я пришел к Хряпе, а он говорит: есть информация, что сегодня в таком-то месте собираются киевские каталы (карточные шулера и связанные с ними воры, мошенники и боевики. — Авт.), и там их хотят прикончить городские, в большинстве — подольские, мясники (то есть рубщики мяса на рынках), которые уже закупили оружие. Ему слил информацию один из множества его "стукачей", которых он оберегал и называл в разговоре "докторами". Бывает, звонит, говорит, что там-то задержали такого-то, но он — "доктор", и поэтому ему надо помочь. "Докторами" он их называл в том смысле, что эти люди помогали сыщику "лечить" нехороших людей, в том числе в камерах, чтобы те осознали неправильность своего поведения и давали правдивые показания. Помог такой "доктор" и в случае с мясниками (позже выяснилось, что у них с собой были три нагана, у остальных — ножи). Милиция перекрыла возможные места стычки, но она все же произошла. Я тогда остался в кабинете у Хряпы, и нам стали докладывать сводки "с поля боя": там слышали стрельбу, там — задержали человека с оружием, там нашли раненого…

"ОПЕРАЦИЯ" В БОЛЬНИЦЕ. Ночью мы узнали, что в больницу скорой помощи доставили задетого ножом лидера катал Петю С. Рана была достаточно серьезной, но, как нас уверил хирург, не опасной для жизни. Наш интерес к Пете был конкретен: хотя мы и знали заранее о стычке, но о причинах ее не имели понятия. Ну, наезжали время от времени каталы на мясников, но это было издавна. Откуда же такая вспышка агрессивности? С разрешения врача зашли в палату к Пете, спросили его. Он прикинулся, что ничего не знает, мол, шел спокойно, вдруг кто-то к нему подбегает, бьет ножом… Словом, видим, правду говорить не хочет, хотя, безусловно, о причинах произошедшего знает. Как же убедить его "поделиться" с нами информацией? И тогда мы с Борисом Ивановичем придумали план, попросив нам помочь хирурга…

Ситуация выглядела так. Мы с Хряпой в палате опрашиваем Петю по тому, что ему известно. Тот клянется, что ничего не знает. В этот момент заходит врач и говорит, обращаясь к нам, дескать, понимает наши нужды, но если через пять-десять минут раненого не прооперировать, то могут быть осложнения. Потому, мол, заканчивайте разговоры и будем готовиться к операции. А мы как бы уперлись и, напирая на серьезность ситуации со стрельбой в столице и наши полномочия, говорим, что будем продолжать допрос, несмотря ни на что, пока Петя не скажет правду. Тут уже вскинулся сам Петя: "Да вы что, я жить хочу, что за порядки, отпустите меня на операцию!". Мы — ни в какую… Еще через несколько минут вновь забегает врач и трагически заявляет, что если тут же не приступить к операции, то он снимает с себя всякую ответственность за здоровье раненого. А мы в ответ — будем допрашивать, пока правду не скажет! И тогда Петя С. рассказал нам всю историю и подоплеку стычки между мясниками и каталами. Оказалось, что в ней замешаны Сева Могилевич и Семен Яхимович по прозвищу Сеня Бык — один из лидеров подольских мясников на то время (позже он стал уважаемым киевским бизнесменом, представлял интересы в Украине Могилевича, умер в 2007 году. — Авт.).

НИ РУБЛЕЙ, НИ ВАЛЮТЫ. Начало цепочке событий положило… желание Яхимовича эмигрировать из СССР. Он решил заранее запастись долларами. Тогда подпольно давали за 1 доллар 2,5 рубля. То есть 20 тысяч рублей по "черному" курсу Яхимович намеревался обменять на $8 тысяч. В поисках того, кто бы помог в таком деле, Семен обратился к своему давнему знакомому Севе Могилевичу. Тот согласился, заметив, что якобы в числе его приятелей есть дипломат, который запросто поменяет рубли на валюту (это, напомним, в то время каралось статьей Уголовного кодекса). Могилевич свел Семена с чернокожим мужчиной, представив того дипломатом (позже выяснилось, что это был Адам, родственник президента Конго, на самом деле — слушатель одного из киевских военных училищ). Договорились об обмене, и через несколько дней Семен и Сева на машине Яхимовича подъехали к дому по улице Горького, 19/21. У Семена — чемоданчик с 20 тысячами рублей. Рядом в подъезде затаились другие участники аферы — Татьяна Р. (в прошлом жена настоящего дипломата) и некий Ф. Еще один мошенник, младший лейтенант милиции (настоящий) Виталий К., тоже был неподалеку. Подошел Адам, зашел в подъезд, где якобы жил, и вышел с сумкой и Татьяной — будто бы своей женой.

"Тут доллары, — сказал он. — Давайте рубли, я отдам жене, пусть дома пересчитает и убедится, что нет "куклы". Если все в порядке, она сообщит, и я передам вам валюту". Адам передал рубли женщине, которая скрылась через проходной подъезд вмес­те с Ф. В это время к машине, где сидели Адам, Сева и Семен, подошел милиционер К. Представился и заявил: есть сведения, что вы тут занимаетесь с этим негром незаконными валютными операциями. Адам возмутился: дескать, во-первых, меня нельзя называть негром, во-вторых, я иностранный подданный, вот мои документы, если вы меня в чем-то обвиняете, то требую консула… Милиционер глянул на документы, извинился перед чернокожим и заявил, что тот свободен.

"А мы с вами, граждане Яхимович и Могилевич, поедем в рай­отдел милиции, где и выясним все обстоятельства", — сказал младший лейтенант. Сам он сел на заднее сиденье и приказал ехать на улицу Ульяновых. Когда на перекрестке машина остановилась (Семен, как владелец, был за рулем), Сева внезапно выскочил на улицу из салона и был таков. А Яхимовича милиционер заставил ехать в райотдел, где и доложил дежурному: вот, задержал было троих за валютные операции, но один оказался иностранцем, я его отпустил, второй сбежал, а третий — перед вами, будем составлять протокол. Милиция несколько часов безуспешно билась с Семеном, который, разумеется, участия в валютных операциях не признавал, а все произошедшее называл каким-то недоразумением. Дескать, "сидел в машине со своим знакомым, тут подошел какой-то негр и давай лопотать на незнакомом языке. Мы ничего не поняли, а тут нас вдруг задерживают. Мой знакомый, которого знаю только наглядно, видно, испугался провокации и выскочил, а я при чем?". Улик никаких при нем не было — ни рублей, ни валюты, потому вскоре его отпустили.

ОТВЕТНЫЙ УДАР. Семен, разумеется, нашел Могилевича и спросил, что все это значит? Тот поначалу принялся уверять, что случилось недоразумение и вскоре валюту вернут Яхимовичу. Найду, мол, негра-дипломата и все выясню. День ищет, два, три… А дипломат исчез. В конце концов Яхимовичу это надоело и он заявил Севе, что, дескать, если тот не вернет через несколько дней рубли или валюту, то, как мясник, разделает его на 18 частей… И тут Сева допус­тил непростительную ошибку. Он не учел, что Семен — ранее не судимый, и воровские, криминальные понятия для него — пустой звук. Могилевич же рассуждал по-другому и обратился к некоему Пете С. Мол, ты же в авторитете, возьми "кидок" на себя, и половина денег будет твоей. А что Семен может против тебя сделать? Да ничего…

Петя согласился, взял с собой Могилевича и боевика по кличке Бойба и пошел к Семену домой, где тот жил тогда с женой и маленькой дочкой. Петя объявил: Семен, тебя "кинул" не Могилевич, а я! И претензии ко мне! Тут уже Петя допустил ошибку, понадеявшись на свой авторитет (дескать, ко мне претензии не посмеет предъявить), который имел вес для урок, но не для мясника. Семен ему ответил, что, конечно, уважает Петю, но ему не важно, кто "кинул". Разгорелся скандал, и в результате Яхимовича жестоко избили. Когда он поправился, то собрал коллег-мясников, которые постановили отомстить каталам и вооружились стволами и ножами.

После бойни мы, конечно, всех ее участников задержали. Яхимович все рассказал об афере с деньгами, но о самой стычке с каталами молчал. Могилевич же пытался как-то извернуться, что-то говорил о мошенничестве, но не выдавал нам ни женщину, ни негра. А надо было как-то установить их. Долго искали, но в итоге нашли фотографию Адама, по которой Яхимович его опознал. Однако мне "сверху" намекнули, что негра надо вывести из дела и освободить от уголовного преследования, потому что он — родственник африканского президента. Если его арестовать, то будет никому не нужный международный скандал. Что же, пожелания руководства надо выполнять.

Придумали мы такой план. Я Адама допросил, он все признал, но в итоге передал мне заявление (думаю, где надо — ему продиктовали), в котором написал о своей горячей любви к СССР, где ему посчастливилось жить и получать военное образование. И вот случайно он, Адам, узнал, что некто готовится сбежать из СССР, к тому же с незаконно полученной валютой. Чтобы раскрыть и сорвать этот побег, Адам, дескать, и согласился сыграть роль дипломата, но валюту не передавал, дабы не нарушать советские законы. А полученный гонорар от мошенников (1,5 тысячи рублей) сохранил и просит передать в Фонд мира. Раз так, значит, умысла на преступление не было, поэтому мы прекратили в отношении Адама уголовное дело — он остался свидетелем. Позже он уехал на родину и вроде бы стал там видным военачальником. Нашли мы и Татьяну Р., но ее также не привлекали к уголовной ответственности, потому что доказательств ее вины не было (выполнила, мол, просьбу Адама, а что в чемоданчике — знать не знает).

ИСТОРИЯ С "ПУЛЕЙ". Могилевичу тогда за мошенничество дали 4 года (причем валютные операции ему не вменяли, ибо долларов у него не было), а Яхимовичу за организацию покушения на убийство — 9 лет. Получили свои сроки и другие участники аферы, например, младший лейтенант милиции К. Они отсидели, а я, разумеется, со временем забыл эту всю историю. И вот в конце 80-х, когда я уже был прокурором Минского (ныне Оболонского) района Киева, довелось мне арестовать очень известного криминального авторитета по кличке Пуля (Владимир Никуличев, знаменитый своим побегом из Лукьяновки. — Авт.). Пуля был "смотрящим" от воров в законе по Киеву и сам был вором, причем нередко "уводил" очень хорошие картины, в которых досконально разбирался. И вот оперативники запустили информацию, что якобы есть некий отставной полковник МВД, который по роду работы имел дело с произведениями искусства и собрал хорошую коллекцию. Пуля "клюнул" и, не взяв помощников, сам пошел на эту "хату", где, разумеется, и был взят с поличным. Правда, он пытался удрать — выпрыгнул в окно с 3-го или 4-го этажа, но неудачно, поломал обе ноги.

Поскольку это было в Минском районе, я его арестовал. Об этом, понятно, стало широко известно, в том числе в криминальном мире. И в Москве сходка воров постановила: надо Пулю выручать, лучше всего выкупить. Надо найти выход на прокурора, то есть — на меня. Знающие люди предупредили воров, что Винокуров взяток не берет. Но авторитеты настаивали: мол, ищите выходы на него, надо задействовать любые каналы... И вот сижу в кабинете, а мне докладывают: к вам люди, да какие-то непростые, все в золоте… Мне стало любопытно, и я приказал пропус­тить.

В кабинет входят… Могилевич и Яхимович, к тому времени вышедшие на волю. Причем вижу, что о былой вражде и речи не идет. Говорят, что по делу. Я им: сначала объясните, как это вы перестали враждовать? Ведь Яхимович хотел расправиться с Могилевичем… Тогда Могилевич и рассказал, что предложил Яхимовичу выбор. Вариант первый: ты, Семен, меня убиваешь, получаешь, конечно, моральное удовлетворение, но что еще ты с этого будешь иметь? А второй вариант таков: за каждый год отсидки я плачу тебе по 100 тысяч рублей компенсации плюс к тому отдаю во "владение" Киевский вокзал (к этому времени Могилевич стал заметным человеком не только в Киеве, но и в Москве, имел свой "пай" во Внуково и на вокзале столицы Украины). Яхимович, по его словам, подумал и согласился. Ладно, говорю, теперь рассказывайте, зачем пришли. Они объяснили: люди прислали, надо бы выпустить Пулю. Яхимович прямо попросил назвать сумму. Я ему ответил: "Вы же знаете, я взяток не беру". И тогда Семен сказал фразу, которая позже в пересказах стала крылатой. "Не берете? — переспросил он. — Тогда удвойте сумму!". Я посмеялся, но объяснил, что все ходатайства бесполезны. Они все поняли, еще раз подчеркнули, что всего лишь курьеры — их люди послали, они и пришли…

Стали уже уходить, но вдруг Яхимович попросил меня о беседе с глазу на глаз. Когда мы остались в кабинете одни, Семен вдруг опустился на колени… Я оторопел, а он пояснил, что так выражает свою благодарность за то, что спасли его дочку. Тут такая история. После ареста Семена на одном из допросов я обратил внимание, что он расстроен. А накануне я разрешил ему свидание с женой. Спросил, в чем дело, и он ответил, что его 6-летняя дочка сильно болеет. Я посочувствовал, а вскоре к слову рассказал об этой ситуации своей маме, царство ей Небесное, которая была врачом-хирургом высочайшей квалификации, талантливой ученицей академика Николая Амосова. Она опознала симптомы тяжелейшего заболевания и заявила, что ребенка немедленно надо лечить, устроила малышку в одно из лучших лечебных заведений Киева, где девочку спасли. С тех пор Семен всегда поздравлял меня с днем рождения красивыми телеграммами, давая понять, что помнит добро. Но больше мы не встречались.

Источник