737й день. Наталія Русяєва

737й день

Здається мені шось Vogue український поплавило 

Це де в нас така реальність в Україні?

І як на мене тут дуже секісткий підтекст, за це зара можуть і закенселити

Я, как многолетний потребитель глянца, конечно понимаю, что в журнале не совсем та жизнь что на улицах 

Но такой разрыв в картинках даже меня трохи сбивает с ног

Наталія Русяєва

Леда Иванова тут сформулювали за мене чому це не ок. Мабуть тре винести окремим постом

«1

Функция модели – соблазнять. Кого? Зрителя. На что? На экономическую транзакцию – покупку вещи: свитерка, штанов, автомобиля.

Что продаёт Vogue Ukraine, поставивший на обложку модель, ряженную в военную форму, и молодых кадетов, у которых пока ещё есть ноги, чтобы за ней бежать?

Во-первых, сам журнал Vogue. Во-вторых, товары, которые он рекламирует. В-третьих – войну; очищенную от горящих домов и разорванных тел; представленную в форме гламурной забавы, пронизанной обещанием группового секса.

Патриотизм здесь служит попперсом, чтобы продать часы или рубашку. Этой же цели служит месседж обложки: война – это сексуально.

2

Уверен, редакция Vogue Ukraine ничего дурного не желала. Миловидная левретка, задействованная в фэшн-индустрии, просто решала свою профессиональную задачу: сделать красиво, привлечь внимание, продать продукт.

Да, это лживая красота. Иначе и быть не могло. Требовать от журнала Vogue реализма в данном случае – значит, просить его устроить фотошут стильных носков на оторванных конечностях; набивать икрой пулевые отверстия; звать мейкап артиста в морг и корректировать композицию горы пакетов с “двухсотыми”.

“Неужели нельзя было пригласить вместо модели настоящую солдатку?”

Нет, нельзя. Вы не в Советском Союзе, и это не журнал “Крестьянка”. Грубая рабочая наружность большинства украинских солдат не попадает в формат Vogue. Его аудитория не хочет видеть лица грустных нищебродов из окопа. И не купит недоступных “селюкам” товаров со страниц журнала, если не увидит на обложке ухоженных и легкомысленных представителей СВОЕГО класса, для которых война – это красивые молодые тела в форме. Иначе с кем читателю соотноситься на обложка? С прыщавыми кадетами?

3

Фетишизация солдата является проекцией с гражданки. Фигура защитника влечёт тех, кого он защищает, поскольку обещает заслонить от смерти – т.е., обещает жизнь.

Фантазируя о солдате, люди не думают о мёртвых исковерканных телах. Они видят символ с пропагандистского плаката. Vogue превращает его в обложку, и брошку, которую предлагается купить, чтобы вам тоже улыбнулась секся в униформе. Это – милитаризм на службе моды, и мода на службе милитаризма.

Проблема здесь не в том, что эрос подчинён рынку, – вот ведь невидаль, – а в том, что Vogue конвертирует его в противоположность – влечение к войне, и, значит, к смерти. Некрофилия – вот чем разит эта обложка. Ты смотришь на смерть, на войну с торчащей грудью, и у тебя встаёт. Stand With Ukraine! Твоя молодость – это война. Твоё будущее – это война. Беги же за нею, кадет. Смотри как она горяча.

В итоге, по радостным лицам лицеистов на обложке Vogue скоро поедут танковые гусеницы, а чика получит гонорар, сядет в поезд, и поедет в Париж, где продолжит продавать своим телом товары класса, который эту войну устроил.»